Вольный народец - Страница 56

Она повернулась и прошептала Роланду:

— Расколи орех! Не беспокойся, о том, что я делаю, расколи орех!

Мальчик посмотрел на нее безучастно.

— Что ты ему сказала? — одернула ее Королева.

— Я сказала «до свидания», — ответила Тиффани, сильно прижимая к себе брата. — Я не отдам тебе своего брата, независимо от того, что ты сделаешь.

— Ты знаешь, какого цвета твои внутренности? — спросила Королева.

Тиффани безучастно покачала головой.

— Хорошо, теперь будешь знать, — сказала Королева, сладко улыбаясь.

— Ты не достаточно сильна, чтобы сделать что-нибудь подобное, — ответила Тиффани.

— Знаешь, ты права, — сказала Королева. — Такое физическое волшебство действительно очень трудоемко. Но я могу заставить тебя думать, что я сделала что-нибудь… более ужасное. И это, детка, все, что мне надо сделать. Теперь не желаешь ли попросить о милосердии? Позже ты будешь уже не в состоянии.

Тиффани сделала паузу.

— Нет, — сказала она, наконец. — Думаю, что не желаю.

Королева наклонилась к ней. Ее серые глаза заслонили от Тиффани весь мир.

— Люди здесь будут долго помнить об этом, — сказала она.

— Надеюсь, что так, — сказала Тиффани. — Расколи… орех.

На мгновение Королева снова показалась озадаченной. Она не слишком хорошо реагировала на резкие изменения.

— А? Ох… щас, — пробормотал Роланд.

— Что ты ему сказала? — потребовала Королева, потому что мальчик кинулся к человеку с молотом.

Тиффани пнула ее в ногу. Это было не по-ведьмински. Но ей было всего девять лет и, к сожалению, она не придумала ничего лучше. С другой стороны, у нее были тяжелые ботинки, и это был хороший пинок.

Королева встряхнула ее:

— Зачем ты это сделала? — спросила она. — Почему ты не желаешь делать то, что я говорю? Все будут так счастливы, если будут поступать так, как я говорю!

Тиффани посмотрела на ее лицо. Теперь ее глаза были серые, но зрачки были, как серебряные зеркала.

«Я знаю, кто ты, — сказало ее Глубокомыслие. — Ты ничто, которое никогда ничему не научится. Ты ничего не знаешь о людях. Ты только… постаревший ребенок».

— Хочешь конфетку? — прошептала Тиффани.

Позади нее раздался крик. Она вырвалась из рук Королевы и увидела, что Роланд борется за молот. Пока она наблюдала, он резко развернулся и вскинул молот, свалив эльфа, стоящего сзади.

Молот упал, Королева взбесилась:

— Конфетку? — злобно прошипела она. — Я покажу тебе кон…

— Кривенс! Это Кроля! Она держашь нашу кельду, старая брюква!

— Нет кроли! Нет лорда! Вольные Мальцы!

— Забей е на$7

— Геть ее!

Возможно, Тиффани была единственным человеком во всех множественных мирах, обрадовавшимся, услышав голоса Нак Мак Фиглов.

Они лились из разбитого вдребезги ореха. Некоторые все еще были в бабочках. Другие вернули свои клетчатые килты.

Но все они были настроены на драку и, чтобы сэкономить время, отвешивали друг другу пинки для ускорения.

Поляна… очистилась. Настоящие или нереальные люди не могли не заметить проблемы, катившиеся на них оранжево-синим потоком, с ревом и проклятиями.

Тиффани вырвалась из рук Королевы, затем, все еще держа Вентворта, нырнула в траву и приготовилась наблюдать.

Большой Ян мчался мимо, неся над головой отбивающегося крупного эльфа. Потом он внезапно остановился и подбросил его высоко вверх.

— Хорошо пошел, прям на бошку, — завопил он, затем развернулся и бросился обратно в сражение.

Нак Мак Фиглов нельзя было оттеснить или окружить. Они работали группами, забирались друг другу на спину, чтобы подняться на высоту, достаточную для того, чтобы дать эльфам по ушам или, что предпочтительнее, сшибить их лбами. А если кто-нибудь из них падал, на всем протяжении падения он молотил ногами.

В способе борьбы Нак Мак Фиглов была некоторая особенность. Например, пиксти всегда выбирали самого крупного противника, потому что, как позже сказал Всяко-Граб: «В такого легче попасть, ты знашь». И они совсем не останавливались. Они просто сметали неприятеля. Это было похоже на нападение ос с кулаками.

Им понадобилось некоторое время для осознания того, что противники кончились. Некоторое время они продолжали драться друг с другом — недаром же они проделали такой путь, а затем успокоились и начали обшаривать карманы лежащих — вдруг там найдется монетка-другая.

Тиффани встала.

— Ну что ж, неплохая драчка, могу сказашь, — сказал Всяко-Граб, озираясь. — Чисто сработашь, без шума и пыли. Даже обошлись без лирики.

— Как вы попали в орех? — спросила Тиффани. — Я имею в виду, что это был… орех.

— Мы найтишь дорогу только туда, — сказал Всяко-Граб. — Эта дорога подошла. Оч трудная работа — ногация в снах.

— Особенно когда ты маленько тогось, — добавил Псих-Вулли, широко ухмыляясь.

— Что? Вы что… пили? — спросила Тиффани. — Я тут одна с Королевой, а вы были в баре?

— А, нет! — сказал Всяко-Граб. — Ты знашь, тот сон с большой гульбой? Когда мы нормально приодешься? Так мы там застряшь.

— Но я убила дрем!

Граб заюлил:

— Ну-у-у, — протянул он, — Мы вышли оттуда не так легко, как ты. Нам надошь было чуть больше времени.

— Пока бухло не кончилось, — услужливо подсказал Псих-Вулли.

Всяко-Граб впился в него взглядом.

— Это не то, что ты думашь! — отрубил он.

— Ты подразумеваешь, что сон продолжается? — спросила Тиффани.

— Если ты сильно хошь пить, — сказал Псих-Вулли. — И не только бухло, бу-тир-бреды бышь тоже ничего.